Александр и Елена Мокины с Золоторожского Вала вот уже более 20 лет коллекционируют оклады, или, как их ещё называют, ризы икон. Сегодня в семейной коллекции — более 300 экземпляров конца XVIII — начала XX века, в том числе венцы и цаты (полукруглые украшения, прикрепляемые к окладу на груди святого).
Хотел продать самовар
В 1990-х годах Александр Мокин, инженер по образованию, работал на оборонном предприятии. Перестали платить зарплату.
— Как-то нужно было выживать, — вспоминает он. — И я стал приторговывать… самоварами. Однажды принёс такой товар в скупку и замер: увидел в углу необыкновенной красоты чеканку. Продавец небрежно бросил, что, мол, это оклад от утерянной иконы. «Хочешь купить? Забирай по бросовой цене, не жалко». Мне тогда так обидно стало: прекрасная старинная работа, а к ней относятся, как к металлолому. В те годы дорогие серебряные или позолоченные оклады срывали и отправляли на переплавку, а дешёвые латунные порой использовали как накладные уголки на чемоданы или под блёсны рыболовные. Если бы я оклады тогда не собирал, скорее всего, они бы просто пропали.
«Можем видеть варварское отношение…»
Больших денег супруги на коллекцию не тратят, не имеют такой возможности.
— Помню, увидел лет десять назад красивейший латунный оклад иконы Архангела Михаила. За него запросили 300 тысяч рублей! Так что, как говорится, полюбовался, сфотографировал и выдохнул. А вот большой оклад — венец — чуть закоптился. Я его так и не смог до конца очистить. В ужасном виде продавался на Измайловском вернисаже. Тысяч за десять, по-моему, его купил. Сохранность плохая, да и клейм никаких нет, – говорит Александр.
Некоторые оклады имеют клейма, по которым можно определить, кто был мастер, в каком городе оклад был изготовлен. Но в большинстве экземпляров Мокиных ничего не осталось.
— Более того, мы можем видеть совершенно варварское отношение: что-то вырезали ножницами, что-то отрывали, камни выдёргивали, теперь на их месте дыры… — вздыхает коллекционер.
Под тёмным слоем — чудо
Своё новое приобретение Александр дома очень аккуратно отмывает, протирает салфеткой. Медь и латунь с годами темнеют, иногда полностью закрывая изображение. Но это можно постепенно, но осторожно, чтобы не повредить чеканку, счистить.
— Такая работа мне доставляет истинное наслаждение, потому что под верхним тёмным слоем — настоящее чудо, и его надо сохранить, — говорит он. — Для себя я решил, что я временный хранитель. Как бы ни сложились дальше обстоятельства, эти оклады, которые находятся сейчас в моей коллекции, уже спасены.
Свежие комментарии