Подшефный заводу «Молния» колхоз находился недалеко от Выхина
Игорь Воеводин
После школы я трудился на заводе «Молния», что располагался на Рязанском проспекте. Что выпускал завод, которого теперь уже нет, не знаю до сих пор. Я же трудился там радиомонтажником аж 4-го разряда, то есть принадлежал к рабочей аристократии — белый халат, чистота, рублей 400 и выше зарплата…
— В субботу наш цех выезжает на картошку в подведомственный колхоз, — порадовал как-то по осени мастер. — От нашего участка нужно пять человек. Добровольцы есть?
Добровольцев не было.
— За отгул?
Тишина.
— За два? Или назначу сам. Без отгулов.
Мы с приятелем быстро подняли руки. И сразу написали заявление, чтобы отгул нам предоставили уже в понедельник.
— Берите сразу и вторник, — подсказали бывалые люди. — Не прогадаете…
Нас привезли на семи автобусах в сопровождении ГАИ и высадили на колхозной площади, у магазина. Закупились — если у кого вдруг закончилось по дороге. Приехали на поле. Бригадиры раздали мешки и ведра.
— А зачем это? — удивился приятель.
— Картошечки отварить, — подсказали ему.
Ну, сели. Достали. Разлили. Приготовили закусь.
— Товарищи! — со стаканом в руке начал речь парторг колхоза. — Мы все как один и более того, за отчетный период, чтобы быть в авангарде решений исторического ХХV съезда, клянемся и торжественно обещаем…
— Ура! — не дали ему закончить и начали чокаться алюминиевыми кружками. — Ура, ура, ура!
Откуда-то появилась гармошка. А гитара в нашем автобусе была своя. Разожгли костерок. Послали гонцов в магазин — мало ли, вдруг не хватит? Гонцы поехали на колхозной полуторке, которая стояла в ожидании собранного урожая.
Как-то сами собой появились девицы. Пришли с кумачовым лозунгом. Что там было написано, прочитать я уже не мог. Но помню, как все плясали и пели: «Ты давай скорее, милка, собирайся со двора! Пусть картошку убирают из Москвы инженера!»
— Ты меня уважаешь? — спрашивал бригадир колхозников мастера из нашего литейного цеха. — Да или нет?
— Н-нет! — вдруг отчетливо произнес тот, к тому времени уже сладко спавший.
Тут такое пошло — не опишешь в словах. Помню, как представитель нашего комитета комсомола рвал тельняшку на груди под телогрейкой и орал:
— Не посрамим Москву!
И чуть позже — не по-партийному:
— Рятуйте, православныи-и!
Ну, это когда его уже били чайником. Большим таким, эмалированным…
Потом долго мирились. Послали гонцов опять. Потом наваляли их бригадиру и нашему литейщику, чтобы не мутили народ, коли с людьми говорить не умеют. Потом…
Короче, в среду, когда мы с приятелем вышли на смену, мастер снова в обед объявил собрание. И сказал:
— Подшефный колхоз просит на месяц выделить им художников для поднятия на должный уровень наглядной агитации.
— А что рисовать-то? — спросили его.
— Картошку. Изображать славную уборку. Энтузиазм. Радость — взгляните на рожи этих пятерых! Радостно, да?
И отражать успехи в правдивых заметках колхозных стенгазет.
В общем, командировать меня как будущего журналиста и фотографа предложили сразу.
— Ну почему?! — орал я.
— Потому что все остальные уже женатые, — ответили мне.
— Что, женились на уборке?
— А вот это ты нам через месяц расскажешь…
Конечно, я помню название колхоза — совсем недалеко от Выхина. Но больше вам ни слова о том не скажу…
Свежие комментарии