Не убогий наш язык, а великий

Целый взрыв эмоций и множество комментариев вызвало недавнее высказывание в социальных сетях одного профессора-филолога о русском языке. А о чем же еще, казалось бы, ему размышлять, как не о предмете своего изучения? И чем вообще может удивить языковед широкую публику? Но вот удивил все-таки. И возмутил.

Ведь русский язык, на котором, как выразился профессор, «говорит и пишет эта страна», по его мнению, «убогий и клоачный». Впрочем, свой скандальный пост он вскоре удалил. Пояснил, что, называя русский язык «клоачным», он лишь хотел подчеркнуть разницу между величием литературного русского языка и тем языком, который зачастую используется в публичном пространстве, а его, дескать, неправильно поняли, вырвали слова из контекста.

Однако при полном прочтении и контекст оказывается не менее странным. Тут сентенции и о том, что в сравнении с нами «мир населен более умными и человечными людьми», и о России, что она «не империя, не великая держава, а порядком одичавшая страна». При этом защитники профессора продолжают уверять, что он как раз беспокоится о том, что язык наш портится и теряет свои красоты. Как бы то ни было, но сказано то, что сказано, а каковы были намерения, можно только догадываться.

Что же касается заботы о сохранении языка и о его чистоте, тут нет ничего нового. Всегда были те, кто коверкал и загрязнял родную речь, но это никак не бросало тень на сам язык и не давало повода его оскорблять. Так было и есть не только у нас. Еще в IV веке великий богослов Иоанн Златоуст предлагал «отгонять куда-нибудь далеко произносящих мертвые и срамные слова и не желающих скрывать их, потому что такие уста — зараза для целого города».

Можно предположить, что под «мертвыми и срамными словами» понимаются не только какие-то непристойности, которые сейчас называют ненормативной лексикой, но и оскорбительные выражения в адрес народа и его языка, что, в общем, тоже непристойность.

А современный проповедник митрополит Тихон (Шевкунов) о формулировке профессора сказал:

— Я слышал эту характеристику русского языка, но для меня более близкая — «великий, могучий русский язык». С Иваном Сергеевичем Тургеневым я больше согласен, чем с профессором.